Сергей Изуверов - Межгосударство. Том 1

Сперва Гримо неясно, на каторге вовсе полицейских, намереваются преследовать, вздумается? Непонимание от многой задумчивости и рассеянности живого, мало внимание на путь, везли, не основания вывода дальности и труднодоступности острога от людских не приковали к тачке, сразу из испытуемых в исправляющиеся за усугублённый флюсом экстерьер. Со временем утвердился во, не выпустит лес, у или полномочного представителя заключён с комендантом. Когда узнал, по его душу фартовый из центра империи, знал косвенно, причастие к магазину париков и грима в Солькурске и имя, избегать. Как только (одно из ответвлений составленного предполагало укрытие в рудниках с ночёвками и выявлением системы) на каторге невразумительные волнения. Первым этапом устроение комендантом подпольного по сборке ленточных пил. Пилы весьма в округе, один костромской промышленник решил валить для странных нужд, в основном стремленьем всех стараний не стволы, а ветви. Комендант незамедлительно с настоятелем Андрониковского, тот ещё с, мог высылать детали для, налаживаться производство. Каторжане и честные арестанты скверно, при, удивительное, комендант сумел не угодить трём основным категориям, из блатных, железноклювых и матвеев. Блатные хотели себе долю с ленточных, когда комендант заартачился, стали подогревать, железноклювые против рода прогресса, во вред природе, предпочитали ломаться в шахтах, матвеи, к каковым Гримо, во всякое время тихие и много в чём безответные люди, заартачились необыкновенно, упирая, возвратившись с каторги стыдно будет говорить, возились с составляющими ленточных, не добывали серебро и свинец. Одним открытие тайного саботировано всеми каторжанами, потекло как обыкновенно. Блатные затаились, тихо властвовать из подполья, сколько оттуда, разделять, политические тайные собрания, определялись с и проклинали коменданта, после решили чётко (жаль не из чего бомбический), первым выявить вожака или нескольких среди мужиков, пригласить на следующее. Вот под какими проходило первое. «Долой трубы похожие на эскимосов», «Уберите сопки, с нас довольно леса», «Двухпалатный парламент или серебряные ложки», «Каждому племени, Россию населяющему, дать сословие, в России обитающее» и прочее подобное. Сочтено, матвеи, если придут на следующее, не слишком вникнут в тонкость, доступна лишь при разгрызании стальным, к следующему сбору ячейки составить новые. Верно следуя своей звезде в этом мире Гримо на собрании называемом в приблизительном и временном «Зачем вы нас тираните?», отстранён мыслями, всё более о Михаиле Лунине, так же о, избежать исторжения Изамбардом. В настававшем аде кромешном, казалось, действовать ловчее, в первую свободе передвижения, каторжане, застали Лунина, в неразберихе менее уловимы, сидел в шахте, недостижим, ни о какой в шахтах, пока не подавлен бунт, быть и речи, даже алчный комендант, ещё не прибегал к «бунт», следует, справедливо. Бунт только. Первым захвачен лазарет, каторжники, сподобились, руководствуясь вроде андвари с отклонением на выколотую, вирус осторожности уже впору одноглазым андвари или вроде, так, каторжники, повально одноглазым андвари заматываться в бинты, обливаться спиртом, смешанным с лечебным кореньями, пили, полагая, сами впадут в беспамятство, другие не узнают, ребёнок полагает будто его никто, он не видит никого, на части тела лангеты, взрезать самые безболезненные скальпелями, никто не признал захватчиков. Гримо в большие передвижения по тюрьме, пользуясь, у солдат, охранявших, более непосильные, много где бродивших пьяных существ в бинтах и раскроённых одеждах, до него вскоре слух, разыскивает Изамбард, просит передать, будет его на могиле Лунина (белый монумент с крестом на шаре в обрамлении возмутительных стальных перекрестий). В таком Гримо решил где угодно, не на могиле, с того самого как узнал, Лунин неподалёку, намеревался придирчиво, знал хоть и по собственному отцу (следует про обстоятельство, отец Гримо понял, декабрист и нужно убить царя в пять лет, с этого же возраста посещал собрания), декабристы в глубине души не чужды оккультным или просто тайным знакам, так же всему, именовать крипто. Изамбард быстро, Гримо избегает, сведенья о могиле фальшивкой. Вскоре и Гримо, подстерегают отнюдь не на могиле, скрыться в шахтах. Для спуска под землю ближайшую, опускаясь в великом страхе, уповал на встречу с подземным каторжником, чем на спасение от. Изамбард вскоре намерения, устремился за в шахты. К тому времени, попал, Гримо около четырёх часов, успел неплохо, главное ощутить родство с подземельями (спасёт не однажды, достаточно случай, намерение подробно далее, произойдёт через тридцать четыре, с Попово-Лиховским в Худых отрогах), почувствовать где серебро, где свинец, где порода, может всё слышать, на работах, не имея сосредоточиться, люди не могли ощутить или люди не Гримо Вуковар, порой самые неощутимые, неподвластные соприкосновению с каким-либо ощущением вещи. Только Изамбард в рудник, Гримо немедленно это, поняв, не стал таиться, рассудив, сидеть в одном, пусть и самом, фартовый, обходя шахты всё равно наткнётся, так смогут блуждать покуда Изамбарду не надоест, утроил усилия по поиску таившегося. Оказавшись Гримо беззастенчиво хозяйственную кладовую, две лампы и три бутыли масла, на себя так, стеклянные и иные не чуждые дребезжанию не прикасались друг к. Одну засветил, перед собой в лучших английских дворецких. Стали попадаться признаки, растолковал скорее, если не стремленье познания нахождения Изамбарда. Запах свечного сала, вытертое серебро, выглядывающее из стен, неравномерное распространение света от горения масла, слишком тёплый свинец и подобное. Поворачивал в те штольни, несли ноги, очень без длинноносых. Изамбард кружил в шахтах, вынюхивая Гримо, и дело меняя тактику, настигнуть. Таился и крался не издавая почти никаких, не обнаруживая себя, в иной намеренно кашлял, вёдра в колодцы, наперёд себя руду, топотал в беге. Гримо раскусил стратегию, точнее не стал особенного, рассудив, безразличны какие бы то ни поисковые фартового, единственно важно подземного каторжника, на след, казалось Гримо, вышел, расспросить произошедшем двадцать назад, поиск и станет гарантией, Изамбард его не, покуда ищет. Что в пору подземного противостояния третий (возможно ещё четвёртый, по крайней Изамбард на руках малоподвижное тело в начищенных до блеска), неясным. Изамбард тоже присутствие в шахте третьего, Гримо уже готовился к натуральной с ним. Начал различать чуждые Изамбардовой манере, поскрипывания верёвки на блоке, шкворчащее испарение смол. Как бывает в подобных, впереди забрезжил. Гримо, всё ближе к освещённой пещере или шахте, всё сильнее прихватывал свет из своей, перед вторжением истребил вовсе. Открылась пещера без свода, может сильно к низу шахта, в вершине не светило, сокрыта во тьме. Подземного арестанта в той не, на стенах вперемешку зажжённые лампы и факелы, в левом углу куча тулупов, пересекали рельсы вагонетки, из одного хода, пускаясь в, оба не те, из Гримо. Помимо указанных свидетельств в шахте по первому следы очага, рядом с рельсами, по разумению Гримо ужасно уютно, он, можно, половину жизни ломал как устроить в своём, более, как устроить себе такое, мог сидеть на рельсах и жечь перед собой, в отдалённой от тряпья нише бочка для накопления (в то о грибах небесных только из мифов Заветов, предсказаний по звёздам и внутренностям обезьяны, таблиц в нескольких древних городах, из раскопок тех, мало кто отказывался от дождя), четвёртый вход система верёвочных перекрестий, некоторым вглубь прохода, в кучу дрова из леса (часть из, возможно, ленточной). Когда перестал на пороге, сделал несколько вглубь, по правую узрел ранее не, большую гравюру, на гладко обтёсанном отроге, хоровод карликов вокруг двух громадных голов, на шеи затылками друг к, не шло о схематичности, на гравюре как на самом видел художник, одна из изображена в больший оборот, вторая на столько же градусов ущерб в освещении, под выдолблен очаг, с треугольными скатами, не было золы, камень обожжён. Посреди изобилия нигде не устроителя прелести. Подумывая в серьёзном масштабе не позвать ли голосом, решил повременить, понимая, самым будто, к Изамбарду, намерения сообщить вам своё и сообщаю немедленно. Заворожила гравюра, считать карликов в хороводе, через какое-то поймав на, проходит несколько не припоминая с которого повёл. Неизвестно сколько прошло в святом созерцании, очнувшись, понял, перестал в штольнях Изамбарда, вместо того беспокойство. Вокруг лежала гораздо более разветвлённая и сложная ортов, квершлагов, шурфов, штолен, штреков, шахт, штокверков и криптошахт, кто-либо на поверхности, коменданта, самого какой ни блатного аристократа, самого какой ни высокого кобальта, ни один из каторжников не смог Гримо, что на дне, из чего вывод, никто из них не достигал, а если кто-то, не возвращался. В дни когда только прибыл в Акатуй, из Петербурга агенты Третьего Собственной, опросили каждого арестанта, даже из, ещё не к добыче серебра, одно и то же. Вернее сказать, рассудил Гримо (в том, обстоятельство одно), тоже не избегнул, путаного, полного хождения вокруг главного, регулярного от сути, соображал живой манекен, остаться тайной для, отвечал на вопросы, заданные, надо, учтивым и даже участливым. По разумению Гримо хотели знать то же, он, большие возможности выведывания, одним жандармы знать, ведёт ли система шахт к центру земли, если не к центру, до каких пределов доходят, не получили точных, пообещали коменданту выговор за, приняв в управление каторгу не осведомился о масштабах владения, на том отбыли в лес. Вокруг затевалось, на всякий отошёл к одной из случайно выбранных, куда без веления головы ноги. Вверху заскрипели блоки, из темноты стремительно, не до падения, бочка, сцепленная с блочным, не во тьме свода. Вероятно Изамбард предусмотрел, из-за верёвочного перепутья, угадывалась неясная фартового, выстрел, ещё не знали эти стены (хотя здесь роту каторжников (вероятно им было, достижим ли здешними центр)), столь громок и меток. Пуля верёвку, как, подземный каторжник готов к, из темноты штольни вагонетка, в, не пострадав, не расколовшись ободами. Для Гримо арестантская пещера предстала шаром, плывущим во вселенной, из тьмы той может залететь какая угодно и посыл вечности, случайное упоминание из других миров о других мирах, неявное, но поддающееся толкованию, разумеется такому, никто не признает, со временем превратится в такое же чуждое доказательство по делу и будет исторгнуто за пределы шара им самим или обитателем, или многими его, к тоже могут из неизведанных пределов, может просто будут висеть в воздухе и шар сам наплывёт на них и поглотит одним из своих пяти или более, потому что не может побороть в себе любопытство, сам выдаёт за любознательность, в доказательство демонстрирует всем гравюру с хороводом из цвергов, каждый карлик в шаре делается цвергом. Остаётся предположить, Изамбард подобного, может по наитию, словом, из-за вервиев короткий выкрик, сигналом невидимому сообщнику (Гримо где-то, Изамбард привечает в своей шайке корабелов), немедленно в путь большой круглый валун, по полотну рельс, с намерением вагонетку туда, выкатилась для спасения бочки, подземный каторжник раскусил. Из тьмы, из той тьмы, зародился валун, мчался в пещеру, раздался натужный стали, Гримо ясно, арестант перевёл ветку на иное полотно (побил Изамбарда собственным), теперь неопасен. В самый из бочки выбито дно или крышка. Нельзя верно, ожидал ли Изамбард, Гримо успел, отступил вглубь хода, почти невидим, иной раз свет от глаз. Из бочки по пояс человек в монашьем клобуке, закачался вверх-вниз, теряя. Гримо, стоял ближе, в прошлом был живым манекеном, сообразил, манекен, мёртвый и сращенный с пружиной, вытолкала головой крышку. Вероятно, каторжник, спрятал в бочку, ожидая, Изамбард станет палить в, ничего подобного не. Квазидебют иного толка, именно повсеместное затемнение окрестности. Как видно (очевидно, весь абзац из догадок, выраженных так или, оттого, события от лица Гримо, больше ни от какого лица не могут увидены) подземный арестант сосредоточил в своих распоряжение над фитилями, иным механизмом связным или разрозненным, мог гасить, немедленно пустил в, как непонятно какое средство, в понимании вопроса, крайнее, значится в середине плана в общей борьбы. К слову, против кого из двух незваных велась, предстояло обдумать и. Против обоих, Изамбард записан в главные оппозиционеры лишь, принёс с собой сообщника и наметил какой-то там, в то Гримо просто пришёл. Так же, подземный о намерениях фартового, в организации побега Гримо, раз явился в его вотчину, принялся защищать, не слишком похоже на обыкновения таких (каких таких?). Да, каких таких? Чтоб мотивы подземного не худо бы, каков из себя и по каковой провинности загремел? Никто из, теперь столкнулся с ним, не проведал. Стало быть продолжилось как продолжилось, без неожиданных осведомлений. Гримо как можно тише отступить к стене, ощутив, к облегчению нащупал гравюру, передумал садиться на пол, малость на носки, не прислоняясь к головам и цвергам каторжной спиной. В той, скрывался Изамбард или сообщник (возможно, Изамбард валун по рельсам (во всяком на него очень)) перебор струн в иносказательной октаве, Гримо соображал, верёвки в капкане натянуты весьма, Изамбард хочет чрез, либо просто водит рукой в беспорядочной, нащупывая из Бетховена или Сальери, натянуты столь, звуком сообщать о проникновении, неспроста поставлены только со стороны одного из, неспроста Изамбард зашёл именно с этого. Шевеление со стороны вагонетки, не породило никакого отклика вокруг, вскоре снова возжёгся, тусклый, зажглись только лампы. Быстро привыкнув к, не успев толком отвыкнуть, Гримо быстро на штольню с верёвками (фигура за теми по-прежнему, не более) после сразу на бочку, теперь снова, мёртвый манекен исчез. Что бы это могло? Вступило в силу противостояние, заурядно-мотовое по изначальной, фартовый противостоит каторжнику, могло в рамках восстаний матвеев или железноклювых против блатной в остроге, в же «Каторге» такого уже. Из бочки позывы к, оставить, в виде изнутри по стенкам и крышке, не сокрушительных. Послышалось вроде слов, неразборчиво сложённых, щели законопачены при участии совести. Изамбард приблизился весьма желая разобрать, Гримо в его револьвер. Подземный каторжник, если не он в бочке, себя никак. Продолжила трепетать, всем кто наблюдал, нечто внутри, что бы ни, вознамерилось побег наружу. Изамбард ближе, несколько перекрестий впилось в кожу лица, искажено, никакое запоминание впоследствии не привело ни к какому узнаванию. Гримо только, поднял руку с револьвером, направил на бочку, готовый едва существо. Осуществлено в самом скором, в промежутке не превышающем трети. Крышка (есть мнение, у всякой бочки два дна) вылетела, показалось, Изамбард поразил точным, из хода, вело полотно железной, вторая вагонетка с подземным каторжником, Гримо сразу, он, на сугубом арго-ж (стало быть по уголовной), так углублённом на каторгах, сообщнику Изамбарда, подстрелил главаря, известие означенный сообщник, понятно, распознал и сам. Вывод таков, каким бы ни фартовым, не чалился на каторге, всей лихости не обретёшь, сколько промышленных мясорубок не продай и сколько людей не сделай замедленными механизмами. Сообщнику позволено бесчувственное, истекающее кровью, Гримо один на один с, так искал.